Русалочка в черном - Страница 37

— Клевая цацка, — тотчас заметила кольцо Беверли, — и дорогая, небось. А знаешь, тебе идет необычайно — камушек под цвет глаз.

— Мой талисман, — односложно пояснила Памела.

— Подарок твой влюбленный? — спросила шведка, держа Памелу за руку и играя камушком, словно малый ребенок.

Господи, какая она еще маленькая, с нежностью думала Памела, глядя на блондинку.

— Ну, если это подарок ее милого, то он как минимум Рокфеллер! — хмыкнула мулатка. — Колечко потянет тысяч на десять.

Площадь перед студией вновь была запружена народом — репортеры вели себя еще нахальнее, а девушки, выходя из автобусов, норовили как можно ослепительнее улыбнуться в объективы.

— Послушай, Бев, — спросила Памела, когда они добрались наконец до гримерной, — а как ты оцениваешь свои шансы?

— На что? Стать «Лицом года»? — изумленно уставилась на нее мулатка. — Очумела, что ли? Я же черная.

— А Наоми Кэмпбелл? — возразила Памела.

— Я не Наоми, и прекрасно это понимаю, — отрезала Беверли. — Самое большее, что мне светит, — это недурной контракт с каким-нибудь домом моды. Я знаю все свои сильные и слабые места. Двигаюсь я классно, что есть, то есть, но…

— Ты как черный пантера. — Кирстен смотрела на подругу с искренним обожанием.

— А у этого вот цыпленка чудная кожа, — потрепала мулатка Кирсти по нежной щечке. — Косметическая фирма вроде Эсте Лаудер такую не упустит — по крайней мере, по моим расчетам.

— Ну а что ты думаешь обо мне? — рискнула спросить Памела.

— Застегни-ка лучше мне молнию, — повернулась к ней спиной мулатка.

С утра стилист уложил ее пепельные косички в сумасшедшую прическу, открывавшую стройную шоколадную шею, и Памела залюбовалась дикой красотой Беверли. Застегивая длинную молнию на жемчужном, узком, словно чулок, платье, обрисовывавшем великолепные бедра мулатки, она вновь спросила:

— Как думаешь, мне удастся… — И замялась.

— Хорошо, — усмехнулась сдаваясь Беверли, — если тебе так уж неймется, то слушай. Финалисток будет двенадцать. Кирсти, скорее всего, вылетит после первого тура — мала еще, зелена… Я войду в дюжину, ты тоже. Хотя… у тебя ведь не закружится голова, если я скажу, что хорошие шансы есть лишь у тебя… и у этой стервы Мадо?

— У нее? — Памеле показалось, что он ослышалась.

— Чего уставилась? — изогнула бровь Беверли. — Не веришь?

— Честно говоря…

— Одевайся лучше, горе мое. — Мулатка вдруг нежно обняла Памелу и шепнула на ухо: — Помнишь, что я говорила тебе насчет этой французской змеи?

Памела в ответ растерянно кивнула.

— Так вот, я не шутила, запомни крепко… Да одевайся же! — прикрикнула на нее Беверли. — Потрясающее платье между прочим.

Длинное, без бретелек, черное платье, с серебристой неширокой полосой, обвивающей фигуру, словно змейка, и впрямь выглядело необычайно эффектно. Но важнее всего было то, что Палмер сдержал обещание.

— А оно не слетит с меня на ходу? — встревожилась Памела, глядя в зеркало на свои обнаженные плечи. — Бев, оно же ни на чем не держится!

— Еще чего, дурочка! — рассмеялась мулатка. — Чувствуешь, как сидит! — Беверли обхватила ладонями тонкую талию Памелы. Такое могла сморозить Кирсти, но ты… — в голосе ее было столько уверенности, что опасения Памелы как рукой сняло.

Весь следующий час она стоически переносила «издевательства» визажиста и стилиста по прическам. Но, взглянув на себя в зеркало, поняла, что и тот, и другой были мастерами своего дела. Визажист, мрачноватый молодой человек, лишь слегка подчеркнул темными румянами ее скулы и еще что-то сделал с глазами — теперь они казались вдвое ярче. Парикмахер не стал особенно мудрить с ее длинными волосами, — чего она опасалась, — а просто зачесал иссиня-черную гриву на одну сторону, слегка сбрызнув волосы лаком, — и белая прядь тотчас заиграла, перекликаясь с серебристой полосой на платье.

— Высший класс! — искренне восхитилась Беверли.

Сама мулатка тоже несказанно похорошела — перламутровые, в тон платью, тени отлично смотрелись на темной коже, выделяя выразительные глаза девушки. Памеле подумалось, что Беверли излишне скромно оценивает свои шансы.

— Мама Бев, а я?

Кирсти с высокой, но очень лаконичной прической, в элегантном платье из золотистой парчи, смотрелась старше своих лет, чему была явно рада. Однако Беверли осталась неумолимой.

— Все равно ты козявка! Еще пару лет поскачешь по подиуму, вот тогда поглядим.

На лестнице Памела, нагнав мулатку, укоризненно спросила:

— Ну зачем ты так с девочкой?

— Чтобы потом не рыдала! — отрезала Беверли. — А если я ошибусь, что может быть лучше? О-о-о! Гляди в оба, русалочка, береги хвостик!

Навстречу им кошачьей походкой двигалась француженка. Темно-зеленый бархатный комбинезон с вырезами во всех мало-мальски мыслимых местах облегал гибкое тело Мадо, словно вторая кожа, на стройных ногах красовались сапоги-чулки выше колен. Столь фантастический наряд смотрелся бы дико на ком угодно, но экзотическую красоту француженки лишь подчеркивал. Пристально глядя на Памелу таинственно мерцающими глазами, Мадо приветствовала ее царственным кивком.

— Нехорошо, — процедила сквозь зубы Беверли. — Скверно… Королева не в духе.

Но Памела уже изучала других претенденток, и вскоре у нее в глазах зарябило от множества прелестных лиц, изысканных туалетов и умопомрачительных причесок. Но все это великолепие было каким-то безликим. И Памела наконец-то поняла, что Беверли права: по крайней мере, в том, что касалось Мадо. Француженка явно выделялась на общем фоне, не будучи при этом самой красивой и правильно сложенной.